ТРУП №207/3736

[i][b]«Спецсообщение. В 18.30 по Окружному проезду, напротив дома № 21, у железнодорожной насыпи, обнаружен труп неизвестного мужчины 25—35 лет, частично присыпанный грунтом, завернутый в полиэтиленовый мешок, со связанными руками и ногами, с ЧМТ (черепно-мозговой травмой) и двумя колото-резаными ранами груди. Смерть наступила около трех недель назад. Труп направлен в морг № 11. В ходе ОРМ (оперативно-розыскных мероприятий) сотрудниками ОУР (отдела уголовного розыска) УВД Восточного округа и ОВД «Соколиная гора» в 19.10 у дома № 21 по Окружному проезду задержан ранее судимый Ч-кин О.А., изобличенный в том, что совместно с неработающим Б-вым Н.В. совершил указанное преступление».[/b][/i]Николай Викторович Б-ров, двадцати пяти лет от роду, прописан в Курской области, живет в Москве, летом — в лесной полосе между гаражами и Измайловским лесопарком, неподалеку от железной дороги, зимой — на чердаках, в подъездах домов Восточного административного округа.Олег Анатольевич Ч-кин, тридцати восьми лет, прописан в Тамбове, но там «никак не характеризуется, потому что никогда не проживал по данному адресу» (выдержка из уголовного дела). Найти его, как и Николая, можно было под раскидистыми деревьями у железнодорожной насыпи.Здесь необходимы два уточнения. Во-первых, не числясь ни в каком учреждении или на предприятии, они постоянно подрабатывали на рынке возле метро «Семеновская». Во-вторых, и тут главное, оба из лесной полосы недавно переехали на новое место жительства — в следственный изолятор.Следствие теперь закончено, дело перешло в Мосгорсуд, где их судьбы разойдутся. Николаю, скорее всего, предстоит мотать срок в местах лишения свободы. У Олега же совсем другая дорога. Тем и примечательно это дело. Но обо всем по порядку… Летним полднем приятели, припася две бутылки водки, приступили к завтраку. Пили неспешно, закусывали обстоятельно, тщательно, разговор вели степенный. День выдался жарким, но шумный город казался далеким, а от парка тянуло свежестью, чистотой, умиротворением. Рыночную суету у метро решили отодвинуть на завтра, благо карманы были не совсем пусты.Незнакомец в рубахе, распахнутой до низкого пояса просторных спортивных штанов, возник неожиданно, будто только что сошел с поезда, которые здесь никогда не останавливаются. Привлек его, конечно, обширный стол под сенью прохладной листвы.— Закурить есть? — настырно поинтересовался пришелец.В нем сразу признали своего и протянули начатую сигарету. Он глубоко затянулся, брезгливо сплюнул и стал жадно рассматривать открытую бутылку.— Нальете? Предчувствуя близкую забаву, хозяева не гнали его прочь и отмерили полстакана. Тот все выплеснул в себя одним махом и без спроса потянулся было к аппетитному ломтю ливерной колбасы, облюбованному жирной мухой. Эта наглость стала последней каплей. Удар в живот припечатал незваного гостя к стулу.Утюжили в охотку, как только что ели-пили. От усердия быстро отбили пальцы, подобрали метровый кусок кабеля и не забыли предварительно обшарить карманы шаровар. Там ничего не оказалось, и это вызвало очередной прилив ярости, вдохнуло новые силы.Гость давно лежал мертвецом, однако продолжал дышать, что было сочтено наглым упрямством.Олег сбегал за куском железа, некогда бывшим крышкой автомобильного мотора, ударил разок и вдруг передумал. Алчный его взгляд задержался на обрывке шпагата, который зачем-то путался под ногами. Для шеи короткого куска не хватило, пришлось искать в стороне. А когда вернулся с добычей, забыв о шее с острым кадыком, взялся вязать руки и ноги, безучастно раскинувшиеся на земле.Николай, отдыхая, с любопытством наблюдал за суетой приятеля.На миг из винного тумана вынырнул разум. Он подошел к телу, нащупал на шее пульс и сказал, что надо бы оттащить тело на перекресток Окружного проезда и Измайловского шоссе, вызвать по автомату «скорую» и бежать от греха подальше.— Тащить? — вяло переспросил Олег. — Светло, увидят. У меня есть другой способ… Широкий кухонный нож, весь в обрывках колбасы, терпеливо ждал своей минуты. Олег подкинул его на руке, определяя, годится ли, отвернулся от стола и, широко расставив ноги, замахнулся, как палач топором. Двух ударов хватило, чтобы успокоить его.Олег с сожалением поглядел на погнутый нож и заметил в свое оправдание: — По ребру пришлось… За водкой и пивом сходили вместе. Надвинулась ночь, пора было спать.Встали рано, еще до семи. Опоздаешь на рынок — себе дороже.Погребение отложили до вечера.В дело пошел кусок полиэтилена, которым прикрывали стол в дождь.После трудного дня глубоко копать не хотелось. Ложе слегка присыпали землей, забросали ветками. Кому он нужен — этот человек без имени, без документов?… Судебно-медицинская экспертиза присвоила ему свой номер — 207/3736.[i]«Смерть неизвестного мужчины наступила от открытой черепно-мозговой травмы, сопровождавшейся переломом костей свода и основания черепа», — говорится в заключении по поводу трупа № 207/3736. С тем его и похоронили без грусти и адреса.Олег Ч-кин и Николай Б-ров дисциплинированно вели себя на следствии по уголовному делу, возбужденному Измайловской межрайонной прокуратурой «по факту обнаружения трупа неизвестного мужчины». [/i]Они не запирались без смысла, были словоохотливы на очных ставках, при проведении следственного эксперимента по мере сил живописали памятные картины. Но в поведении Олега случались неожиданные выверты, вызывающие сомнения в его психической полноценности.Да и сама по себе долгосрочная процедура убийства наводила на те же сомнения. Жестокостью сегодня никого не удивишь, но тут было сверх меры, без своей логики, которая обычно есть почти в каждом преступлении.На всякий случай и Николая Б-рова отправили на судебно-психиатрическую экспертизу, правда, амбулаторную. Сказали: вменяем.Об Олеге же в Центре имени Сербского, в стационаре, написали вот что: [i]«Ч-кин О. А. обнаруживает признаки хронического психического расстройства в форме органического поражения головного мозга сложного генеза (ранее — органические поражения центральной нервной системы, повторные черепно-мозговые травмы, хроническая алкогольная интоксикация) с изменением со стороны психики и рецидивирующим алкогольным психозом».[/i] Вывод таков: совершил преступление в болезненном состоянии и потому был лишен способности осознавать фактический характер, общественную опасность своих действий, руководить ими, иными словами, был невменяем. Во время экспертизы он продолжал оставаться таким же, представлял повышенную социальную опасность из-за агрессивности.Врачебный итог таков: требуется принудительное лечение в стационаре специализированного типа. Подведем свой итог и мы. Несколько лет по улицам столицы бродил сумасшедший, агрессивный бомж из Тамбова, ночевал в подъездах и парках, брался за любую работу на рынках (тот, что у станции метро «Семеновская», не единственный). Любой прохожий мог попасть ему под горячую руку, в одночасье лишиться жизни, стать инвалидом. Это чудо, что невменяемый алкоголик, не раз битый по черепу и потому давно лишившийся рассудка, так долго сдерживался. А может, и не терпел годы и всегда нападал на первых встречных, но те помалкивали, потому что тоже были бомжами или «просто» гибли и находили вечный покой в укромных уголках.После таких живописаний все-таки не станем впадать в крайности и призывать к всеобщей агрессивной проверке на вменяемость.Это наивно и бессмысленно, но прежде всего опасно. В свое время страна не понаслышке знакомилась с яростью карательной психиатрии. Время это было очень долгим, даже через годы после смерти Сталина подозрительных гноили без срока в спецбольницах за рядами колючей проволоки. Известный в мире генерал в опале Петр Григоренко, инакомыслящий и по натуре мятежный, был далеко не единственным.Отечественные психиатры-каратели так верно несли службу, что были с проклятиями изгнаны из международного сообщества коллег вместе со всей остальной советской психиатрической наукой и практикой. Вялотекущая (на «науке» — малопрогредиентная) шизофрения — это наше изобретение, которое позволяло и теперь еще позволяет упрятать за больничную решетку любого, кто, к примеру, слишком громко плачет на кладбище или без удержу смеется на свадьбе.Спаси и сохрани от таких напастей. Это с одной стороны.Обратившись к другой, увидим на ней знакомое имя: Олег Ч-кин, ранее, как говорилось, судимый.Тут пора сообщить, что в 1994 году он сидел на скамье подсудимых в Солнцевском межмуниципальном суде и был послан на принудительное лечение. Значит, вылечился, если отпустили. Можно было бы заподозрить его и лечащих психиатров, что сошлись по таксе на тридцати миллионах старых рублей, да и в лучезарном сне такие деньги не приснятся беглецу из Тамбова ныне постоянному жителю Москвы, хотя нигде не зарегистрированному.Одно в радость в рассказанной грустной истории. Помните спецсообщение об убийстве и задержании? В 18.30 обнаружился труп, в 19.10 нашли убийц. В результате сорокаминутных ОРМ — оперативно-розыскных мероприятий.Все знает и многое может наша милиция, да ей вечно недосуг. Чуточку раньше, до тяжкого преступления, обрати она карающий взор на известного в здешних краях сумасшедшего, не было бы убийства. Да вот заранее известно, что в Центре имени Сербского вечные очереди, а сами по себе ОРМ до появления трупа бьют по правам граждан.Теперь остается ждать судебных решений по уголовному делу, и тогда станет известно, признают ли Николая Б-рова виновным и Олега Ч-кина невменяемым, что первого отправит в колонию, второго — в спецбольницу, которая по царящим нравам похлеще самой свирепой зоны.