В Казани завершился IV Международный фестиваль мусульманского кино

В течение недели авторитетное жюри и простые зрители пытались разобраться в особенностях «мусульманского кино». «К диалогу культур через культуру диалога» – так благородно гласит девиз «Минбара». Кстати, для непосвященных – это кафедра, с которой муллы в мечети читают свои проповеди.[b]Принцесса и хиджаб[/b] Как известно, героями дня, поделившими главный приз за лучший игровой фильм, стали индийский «Джодха и Акбар» Ашутоша Говарикера и иранский «Ми» для мамы» Расула Моллаголипура.Первый весьма подробно рассказывает о любви знаменитого императора Индии – Джалалуддина Мохаммеда Акбара и принцессы Джодхи. Мусульманина и индуистки. Причем эта история любви не только лирична, но социальна.Император получает всенародную любовь и признание граждан после того, как отменяет налог с паломников в казну государства. И народ по этому поводу радостно ликует, пляшет и поет.Немалая заслуга в успехе ленты, безусловно, красивого и органичного Ритика Рошана, получившего приз за лучшую мужскую роль. Под стать ему и принцесса, которую играет прекрасная Айшварья Рай. Эта сказка в полной мере отвечает девизу фестиваля, имеет безусловный кассовый потенциал и может стать у нас серьезной альтернативой жесткого «азиатского» кино.В «Ми» для мамы» иранец Расул Моллаголипур препарирует совершенно другую, земную проблему. Юная Сепидег (Гольшифте Фарахани) во время войны с Ираком служит спасателем и попадает под химическую бомбежку. Спустя годы, будучи замужем за успешным дипломатом, она узнает, что вынашиваемый ею ребенок родится инвалидом… Героине предлагают выбор – сохранить ребенка или сделать аборт. Красивый муж (Хоссейн Йари) активно склоняет ее ко второму решению.Девушка же полна решимости страдать до конца. Ребенок появляется на свет, Сепидег уходит жить к матери и всю жизнь кладет на алтарь сынаскрипача.Фарахани (приз за лучшую женскую роль) играет полное самоотречение, скромность и покорность воле Аллаха. Некоторая статичность картинки (Моллаголипур не зря работал фотографом) компенсируется отличной актерской игрой и доверительной интонацией.[b]Легче ли кобыле?[/b] Очень ждали главную татарскую ленту – «Трехногую кобылу» Нурании Замалеевой по повести Айдара Халима. В бедной татарской деревне в тяжелые военные годы мальчик пытается спасти мать, которую гнобят сельские активисты, хлещущие водку вопреки Корану и правилам приличия. Увы, талантливо снятый оператором Эдуардом Ситдиковым (приз за лучшую операторскую работу), фильм грешит заданным дидактизмом и стилистической театральностью.[b]Уж замуж невтерпеж [/b]«Удостоверение личности» Гассана Шмеита, киевского сирийца, возвращает к давнему конфликту на Голанских высотах.Реальная история, связанная с похоронами одного из деревенских шейхов, оборачивается метафизическим экскурсом в потусторонний мир. Авторы, следуя идее реинкарнации, заставляют героя возвращаться в места, в которых он когда-то пережил сильное чувство, но в теле другого человека. Слишком сильная политическая подоплека глушит драматическую историю любви.А вот «Пристроенные» (США), снятые Дианой Креспо и Штефаном Шеффером, притягивают негромкой интонацией, полной юмора и человечности. История дружбы ортодоксальной еврейки и мусульманки в современном Нью-Йорке оборачивается гимном женской дружбе, уму и толерантности. Обе девушки в конце концов находят хороших женихов, причем мусульманка действует куда изобретательнее. Теплая, человечная картина, к сожалению, не замеченная высоким жюри. Ей предпочли религиозную мелодраму «Каждая ночь одиночества» иранца Расула Садра Амели, ставшего «лучшим режиссером». Здесь был оценен, в первую очередь, накал религиозного посыла. В картине рассказывается история больной радиожурналистки Атии, которую спасает паломничество к святыням Имама Резы в Мешхеде. Тема, увы, становится индульгенцией...[b]Одобрение «Лжи»[/b] «Запрещенная ложь» австралийки Анны Броиновски понравилась всем своим жестким драйвом. Это рассказ о реальной жизни антихудожника, об обмане и правде, о расплате за обман. На фоне таких тонких работ ленты типа «И раскололся месяц» Батыра Баишева или «Банды Багдада» Аиды Шлапфер кажутся и политически и стилистически примитивными.А вот симпатичная короткометражка «Кофе и Аллах» новозеландки Симы Урале не зря стала лучшей в своей номинации – это полная юмора история молодой мусульманки, любящей кофе и бадминтон.Я бы еще выделила работу казанца Алексея Барыкина «Песня, которой не слышно» – негромкий рассказ о том, как в обществе социально адаптируются глухие люди, как они реально учатся передавать жестами песню. Фильм снят с удивительным тактом и изяществом.[b]Минбар или стрип-бар?[/b] С серьезностью тем форума весьма контрастировал неизбежный фестивальный гламур – с его звездной дорожкой и лимузинами. На закрытии сцена комплекса «Пирамида» просто сияла от медийных лиц.«Вечная няня» Анастасия Заворотнюк вовсю кокетничала с Андреем Соколовым и бесконечно муссировала тему своего замужества. Жанна Эппле в красном платье без спины (!) вела конферанс и разок даже активно повиляла задом (!). Более прилично проявили себя Александр Митта, Ирина Мирошниченко, Наталья Бондарчук. На главный десерт подали блюдо для гурманов – Изабель Аджани в малиновой шляпке и черных очках и явно после пластики. Кстати, 53-летняя француженка, впечатленная толерантностью казанцев, предложила выдвинуть город на Нобелевскую премию мира.Весь этот гламурный джаз оттеснил на обочину серьезные вопросы, которые обсуждались на итоговой пресс-конференции, – о специфике «Минбара» и его насущных проблемах. О том, что пора определиться, какой все-таки это фестиваль – мусульманского кино или мусульманских ценностей. О низком, зачастую любительском, уровне конкурса. Об острых проблемах отбора, на который не надо жалеть денег. О том, что в Татарстане должны наконец быть созданы профессиональная школа кинематографистов и своя студия. О досадных проколах – конкурсные фильмы все-таки должны показываться не на DVD-дисках, а на классической пленке 35 мм. И о многом другом, больном – так, мне лично не хватило фильмов на острые, актуальные темы терроризма, к которым мусульманский мир имеет прямое отношение.Так что мало сказать «халва» и назвать Казань «восточными Каннами» – надо для этого что-то делать. Но соль проблем, надеюсь, кристаллизируется, и диалог культур продолжится. Похоже, Казань с ее веротерпимостью – не зря же в Кремле здесь мирно соседствуют церкви и мечети – самое подходящее для этого место.[b]Прямая речь[/b] Игорь ЕЛЕФЕРЕНКО, депутат Мосгордумы, председатель Комиссии по межнациональным и межконфессиональным отношениям: – В России, в отличие от других стран, никогда не было противоречий между христианским и мусульманским населением – ни в царское время, ни в советское. Это сейчас нас стараются рассорить, но идут эти ссоры не изнутри, а с Запада или с ваххабитского Востока.Российское мусульманство всегда было далеко от экстремистских сектантских течений этой религии.