«Вечёрка» ищет таланты!

[b]«Письменный стол»[/b] – литературная страница «Вечерки», абсолютный приоритет на которой отдан ее читателям и просто талантливым людям.Рубрика [b]«ПРОЗА ЖИЗНИ»[/b] включает в себя ваши маленькие рассказы, а также фрагменты повестей и романов, если они дают осмысленное представление о вашем таланте (две машинописные страницы объемом до 2500 знаков). Помните, Чехову и на такой площади удалось стать великим писателем.Под рубрикой [b]«ПЕВУЧАЯ СТРОКА»[/b] вы увидите свои стихи или тексты песен, если вы автор-исполнитель (объем до 2000 знаков). И, наконец, [b]«СКАЗКА НА НОЧЬ»[/b] – произведения для самых маленьких, которые читают и пишут мамы и папы, дедушки и бабушки для своих родных чад (объем до двух страниц, те же 2500 знаков). Мы думаем, они будут рады, если их услышат и другие дети и внуки.Обращаем ваше внимание, что гонорар за публикацию не предусматривается, ибо сам факт публикации в данном случае и является признанием вашего творчества.Кроме того, на литстранице, как вы уже заметили, под рубрикой [b]«НА СЛУХУ»[/b] публикуются и произведения или их фрагменты уже признанных и популярных сегодня писателей, поэтов, авторов-исполнителей вкупе с небольшим интервью с автором.А пока непризнанным мы предлагаем присылать свои творения по адресу редакции или по электронной почте: [i]sergey.aman@vm.ru[/i] (опять же указывая в графе «Тема письма» – «Письменный стол»).Краткая биографическая справка об авторе, как говорится, приветствуется.Удачи вам вместе с «Вечеркой»![b]Дарья КОРНИЕНКО[i]Тормозок[/i]Рассказ[/b]Дарья Корниенко родом из Подмосковья, но сейчас живет в Англии, и работа у морского капитана Корниенко для женщины необычная: она – лоцман. Что не мешает ей писать рассказы, один из которых она и предлагает нашему вниманию.В вагоне было душно. Люди, сумки, рюкзаки и корзины, казалось, вытеснили весь воздух. Весеннее солнце светило сквозь мутные окна электрички.– Деда, – спросила я, – когда мы выходим?Дедушка перевел глаза с газеты на окно, потом на меня. За окном проносилась платформа. Новинская. Ответ я знала – просто захотелось, чтобы дедушка еще раз озвучил – на всякий случай. А вдруг забыл, что мы выходим? Зачитался и забыл?– Новинскую проезжаем. До Шишкино минут 15, там пересядем на александровскую – и уже до конца, – улыбнулся он. – Хочешь – на, газету посмотри.Я покачала головой. «Известия». Маленький шрифт и совсем нет картинок.Все какое-то серое, черно-белое. Мне было скучно, и я стала крутиться и смотреть по сторонам в поисках чего-нибудь интересного.Ничего интереснее дедушки вокруг не было, и я стала рассматривать его лицо. Глаза его казались больше обычного за линзами стареньких коричневых очков. Прямой нос и узкие губы. Скулы – как у меня! А уши – как у меня? «Жаль, я не вижу своих ушей...» – подумала я.Дедушка заметил мое нетерпение, снял очки и сказал:– Шишкино – наш перевалочный пункт.– Может, пойдем, а то вдруг не успеем выйти?– Успеем. Да и конечная это.– Тебе еще рюкзак доставать.Дедушка надел серо-коричневую фуражку. Потянулся за рюкзаком. Я уже стояла со своим маленьким – точной копией большого дедушкина – рюкзаком за спиной, и незнакомая тетенька, сидевшая напротив, почему-то улыбнулась мне.Через несколько минут мы вышли на платформу. Воздух пах талым снегом и весной.– Пойдем посмотрим расписание и платформу, – сказал дедушка, и я посеменила за ним.– Ну вот, 17.20, Александров. Со всеми остановками. Первая платформа. Ууу… – он посмотрел на свои командирские часы, – у нас целых 50 минут. Пойдем на лавочку сядем и посмотрим, что у нас в «тормозке».Я любила дедушкины «тормозки». Я не знала, почему он так их называет, но они всегда казались мне очень вкусными.«Интересно, что там сегодня?» – думала я, пока мы шли к скамейке. За несколько часов пути я проголодалась.Дедушка поставил рюкзак на скамейку, достал маленький сверток и стал разворачивать «тормозок».– Ну-ка, что у нас сегодня? «Прямо мысли читает!» – поразилась я.Завернутые в белую бумагу – два кусочка батона и два кусочка черного хлеба. Кругляшки колбаски и несколько квадратиков белого душистого сала.Я уловила аромат – и не было аромата более желанного на всем белом свете! И подумала: «Как же я люблю вот такие… приключения. Жаль, не часто они случаются».Мы сидели на скамейке и жевали и думали каждый о своем. Когда все съели, дедушка достал старую военную фляжку.– Запить вот, морс.Я взяла фляжку и сделала несколько глотков.– Ой, деда! Забродило!Он сделал глоток.– И правда. Такое тебе пить нельзя...– А мне и не хотелось пить. А конфета есть?Я знала, конфеты всегда прячутся в карманах его пиджака. Когда дедушка бросил курить, то переключился с папирос на карамельки. Он протянул мне розовую конфету без фантика.– Нашлась, голышка. Подойдет?– Спасибо, де.Я отряхнула «голышку» от крошек (помимо карамелек, у дедушки в карманах водились сухарики из ржаного хлеба) и положила в рот.– Вот еще. «Взлетная».– Ух ты! Откуда у тебя «Взлетная»?На потертом фантике – силуэт самолета, взмывающего в небо. Дедушка когда-то летал радистом, и все, что связано с небом, было ему особенно дорого. Вот и эту конфету, он, видимо, хранил дольше обычного – берег, как особенную. «Тоже приберегу», – подумала я.Дедушка убрал бумагу от «тормозка» и фляжку в рюкзак.– Деда! – сказала я громче. – Откуда у тебя «Взлетная»?– Да я и не знаю. Может, угостил кто, а может, сама как-то в карман попала. Прилетела…– Ну, вот уже и 20 минут осталось. Наелась?Я кивнула.– Завтра в школу, – грустно сказала я.– Эх, вот бы мне сейчас в школу, столько бы всего умного узнал.Я засмеялась – представила дедушку, входящего в класс и садящегося со мной за одну парту.– А что, давай, де, ты со мной завтра пойдешь? Я тебе даже портфель свой отдам.– Да кто ж меня пустит? Увидят мою лысину и скажут: «Ты че, старый, пришел?»Он тихонько рассмеялся, а я захохотала – так, что сидевшие рядом люди посмотрели на меня.– Давай летом, когда потеплее будет, мы из Москвы выедем пораньше и будем на каждой большой станции пересадку делать. Весь день будем ехать. «Тормозков» побольше возьмем, морса… – сказал дедушка, и глаза его загорелись, а мои – тем более.– Здорово!– запрыгала я от радости и уже стала представлять, как мы едем летом, как выходим на станции, как открываем «тормозок»...– А может, сегодня и начнем? Зачем ждать? Сейчас доедем на Кудрина, там выйдем, потом до Дунска – там...Дедушка засмеялся:– А как же бабушка? Она нас ждет. Она волноваться будет, если мы задержимся. Да и «тормозок» мы съели. И морс забродил.Я вздохнула. Без «тормозка» как-то не радостно выходить на станциях...– Давай уж летом. Подготовимся как следует, всех предупредим, чтобы никто нас не искал… Ты не замерзла? Погода хоть и была весенняя, и солнце светило, но сидеть на лавочке было зябко.– Неа, – ответила я.Подползла зеленая змея в несколько вагонов – наша электричка. Когда двери открылись, я юркнула внутрь и заняла себе и дедушке место.– Ну вот, час с небольшим – и дома! – дедушка сел на лавку. Снял фуражку и положил на колени. – Будешь конфетку?– Давай. «Взлетная»?– «Театральная».Эту я тоже положила в карман – про запас. А дедушка свою развернул – и за щеку. Достал очки, развернул «Известия» и стал читать.За окном проносились деревья, поля и столбы. Мне было тепло и уютно. Я закрыла глаза и положила голову на дедушкину руку.Рукав пиджака пах машинным маслом. «Как странно, – подумала я. – Машины у нас нет, и масла машинного тоже...» Я слушала стук колес и мечтала о лете.Я представляла наше будущее путешествие и не заметила, как за окном стемнело и электричка привезла нас на конечную.– Вот мы и дома, Дашок. Выходим.В ту ночь мне снилось лето, поля, стук колес и маленькая собачка, сидящая на лавке пустого перрона.