Кто мало видел — много плачет

Привычно поднял глаза, привычно опустил. Все-таки хорошенькая — впрочем, как все в этом возрасте. Через остановку глянул опять, а у нее на щеке — слеза, крупная-крупная.

Что случилось, девочка? Чтобы вот так, при всех… Большое горе? Маленькая обида? Да не переживай ты! Все пройдет — пройдет и это. У тебя такие годы — только радоваться, улыбаться.

Все это мысленно говорил я ей. И представлял: вот если сейчас мы выйдем на общей остановке, я отброшу смущение, подойду к ней и скажу эти слова. Просто так. А может, ей полегчает? Или иначе: освободится около меня место — она присядет, тут я к ней и повернусь с улыбкой. Скажу про то, что горе не беда. Не стану, конечно, занудствовать, объясняя, что истинное горе подчас, наоборот, слезы из тебя никак не выжмет, хотя так бы помогла она, эта слеза. Не стану и приводить себя в пример, вспоминая, что недавно, хороня близкого человека, так и не смог заплакать, а очень хотелось — и наплевать, что, мол, «мужчины не плачут»: дурацкий стереотип.

Этого всего, конечно, не следует ей говорить: слишком юна. Привилегия юности позволять своим эмоциям зашкаливать.

Но ведь у тебя, девочка, надеюсь, все живы. Ну, парень обидел: либо дурак, либо просто не тот человек. Ну, начальник обругал: с ними, с начальниками, это случается — будь снисходительна, может, он просто на нервах, а ты под руку попала. Или родители — черствые такие, кто бы мог подумать! — не хотят в ночной клуб отпускать, а ведь там твой кумир петь будет, такой красавчик. А может, просто сапоги жмут — вот так, до слез? Надо было, конечно, более удобные покупать, но ведь эти-то — красивее! Ну, тогда терпи: красота требует жертв.

И еще много всяких ободряющих слов хотелось ей сказать. И вспомнилось лопедевеговское: «Кто мало видел — много плачет». Но место рядом со мной освободилось, и она села, и уже не слезкой одинокой, а, закрыв лицо руками, пустилась в такой откровенный плач, что это смутило меня окончательно. Я решил: нет, не вправе мы оценивать чужие слезы — их адекватность или не очень.

Горе каждого — самое горькое, сейчас, сию минуту. А уговаривать и чужую беду руками разводить — пошлость. Вот и моя остановка. Прощай, девочка! У тебя действительно все будет хорошо. Ты умеешь чувствовать.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции