Тот самый русский, который наорал на Бретта Халла

[b]Я думаю, в «Сент-Луисе» Виталия Прохорова помнят до сих пор. Помнят как «того самого русского, который наорал на Бретта Халла». Бретт Халл, помимо того, что он сын всемирно известной канадской хоккейной легенды Бобби Халла и (тогда) капитан «Блюз», — это еще и скрипучий голос, который слышался в раздевалке «блюзменов» до и после каждой игры. Когда Халл называл состав на игру, а после матча начинал разбор полетов, права ответной реплики не имел даже тренер.Лишь скрежет несмазанного халловского горла в «Сент-Луисе» мог изрекать истины в последней инстанции. Виталий не любит рассказывать эту историю.— Надоело.Прохоров вообще не любит давать интервью.— А смысл? [/b][i]Я могу описать «десять минут, потрясшие хоккейный мир», и сама. Сначала Виталику не понравилось, что Халл попросил его переодеть форму, в которой Прохоров собрался выйти на лед. Потом, на тренировке, стали выводить с каждой минутой все больше бесконечные цэ-у, которые раздавал направо и налево Халл.Халл цеплялся ко всем, в том числе и к русскому. «Факинг рашен», куда ты поехал? Возьми шайбу и вернись вон в тот угол». Команда следила за капитаном и новичком во все глаза. Видя лицо Прохорова и то, как он демонстративно прекратил тренировку и встал, опираясь на бортик, «блюзмены» почувствовали: назревает небывалое.Брендан Шенахэн, сам никогда не говоривший Халлу и слова поперек, подъехал к Прохорову и тихо сказал: «Я понял, что ты хочешь сделать. Я встану за твоей спиной, и будь спокоен: ни один «полицейский» тебе не помешает».«Блюзмены» вернулись в раздевалку на небольшую передышку.Расслабленно сели, тихо играла музыка. Прохоров поднялся с места и до упора повернул ручку «громкости» музыкального центра. Команда замерла.На своем неважном тогда еще английском Виталик, подойдя вплотную к Халлу, рявкнул: — Если ты еще раз попробуешь... Я тебя под лед закопаю... Я тебя просто уничтожу...Халл попытался вскочить.— Сидеть! Прохоровский окрик заставил его опуститься. Шенахэн не встал у Прохорова за спиной. Да это и не потребовалось. «Полицейские», на площадке стерегшие своего капитана как бесценную реликвию, даже не поднялись со своих мест. Наверное, прежде всего от шока. Закончив говорить, Прохоров отошел и снова убавил музыку. Тренер потом тихонько похлопал по плечу: «Я слышал, что произошло в раздевалке. Не переживай, все будет в порядке». Но тот же тренер буквально на следующий день объявил Прохорову, что его отправляют в фарм-клуб.[/i]Лично для меня этот сюжет созвучен с «Полетом над гнездом кукушки» Кена Кизи. Когда Макмэрфи ошарашивает своих сопалатников: «Вот сейчас подниму эту штуку, выбью ей окно и убегу отсюда». Под штукой подразумевается неподъемный агрегат, громоздящийся в душевой. Макмэрфи пытается поднять этот агрегат, вода начинает хлестать, как из брандспойта, лицо покрывается испариной. Бросает... Насмешки со всех сторон: «Ну что, не поднял, не поднял?» А Макмэрфи в ответ: «Но я хотя бы попробовал!» За точность цитат не ручаюсь, книга эта была прочитана мной еще в ранней юности, но вот смысл абсолютно точен. Никто в «Блюз», даже любимец местной публики Брендан Шенахэн, не решился осадить всех задергавшего придирками Халла. Это сделал Прохоров, в одночасье втоптав в пол свою карьеру, как ржавый цент.Потом у него, конечно, появился шанс вернуться. Но...— В одном из матчей я выбил плечо. Лопатка вылезла наружу, встала вертикально, напоминая вонзенный в спину топор. Состояние жуткое: в глазах темно, тошнота... Вылечился, в рекордные сроки вернулся на площадку. Мне снова выбили плечо. И так — пять раз.Если бы не стычка в раздевалке с капитаном «Блюз», если бы не выбитое пять раз подряд плечо, если бы он попал не в самый консервативный клуб в лучшей лиге мира, который меньше всего готов был к появлению там русских... Но что толку сейчас говорить об этом? Это давно уже не имеет значения. Ни для кого, включая самого Виталика.Я, может быть, и не стала вспоминать сейчас эту облетевшую некогда все газеты историю с Халлом, если бы не одна причина.Сегодняшний Прохоров не стал бы орать на Бретта Халла: — Я сейчас совсем другой человек.[b]«Хочу сделать пластическую операцию» [/b]В этом сезоне он, играя за «Металлург» и став вместе со «сталеварами» чемпионом Евролиги, даже ни разу не подрался: — Перестал, честно говоря, видеть для этого поводы. Зачем тратить свою энергию на какие-то ненужные вещи? Раньше я был слишком вспыльчивым и на каждый толчок отвечал толчком. А вот теперь даже не знаю, что нужно сделать, чтобы вывести меня из себя.О тех временах, когда Прохорова не надо было долго уговаривать скинуть перчатки, правда, напоминает сломанный нос: — Хочу сделать пластическую операцию...Говорит с улыбкой, трогая нос рукой. Вот и попробуй пойми: шутит или серьезно. Когда он изменился? Можно подумать, будто совсем недавно, ведь еще в прошлом году, когда Виталик играл в «Ак Барсе», на моих глазах его выгоняли за драку во время матча с «Динамо» в Лужниках. Да нет, грань между человеком, остро реагирующим на все, и человеком, чаще всего просто наблюдающим, проводится не так просто.По-моему, она начала вырисовываться после возвращения Прохорова из НХЛ, когда в Швеции, уже играя за «Ферьестад», он вдруг решил (показалось, почувствовал и почему-то через некоторое время поверил), будто смертельно болен, и заплатил десять тысяч долларов за обследование. А потом еще десять, поскольку врачи ничего не нашли.Когда Виталик рассказывал мне об этом, я подумала — он просто слишком переживал, что ничего не получилось в НХЛ. Ничего из того, что, наверное, должно было выйти, помня самое начало. Якушевский «Спартак» конца восьмидесятых — начала девяностых, бравший в союзном чемпионате медали и игравший както красиво и необычно — эстетично. Потом победа на Олимпиаде в Альбервилле. И буквально тут же приглашение в НХЛ: — Тогда, как ты помнишь, была сумасшедшая мода на русских.Сначала выиграли в Альбервилле, а через год Россия победила на чемпионате мира в Мюнхене. В НХЛ в девяносто втором, девяносто третьем и девяносто четвертом годах перебралось невероятное количество наших. Все клубы покупали русских, это было так престижно. Вот меня и позвали в «Сент-Луис». Нет, я не жалею, что попал именно в эту команду. Чувства, эмоции — это такая условная вещь. Вот, например, я выиграл Олимпиаду. Счастье, голова кружилась. Но разве до этого у меня никогда не кружилась голова? Разве до поездки в Альбервилль я ни разу не был счастлив? Был и точно так же. Поэтому, когда я объясняю историю с «Сент-Луисом», очень хотелось бы быть правильно понятым: было тяжело, но не тяжелее, чем во многих других ситуациях. В жизни между многими вещами стоит знак равенства, но люди часто просто не понимают этого. Для меня важно и интересно пережить как можно больше. А какие это будут переживания — хорошие или плохие...Я давно перестал делить. Для меня, повторюсь, не существует плохих переживаний. Есть просто переживания.[b]Уже пять лет не пьет ни грамма [/b]Виталик, наверное, один из самых необычных людей, которых я встречала, хотя мне как раз на людей необычных всегда поразительно везло. Я ни разу не видела, как он ест. Всякий раз, садясь за стол, отговаривается : «А я, кроме кофе, ничего не буду. У меня диета». При этом совершенно не пьет. По его собственному признанию, лет пять. Нет, Прохоров не «закодированный», как можно было подумать: — А я просто не понимаю, для чего мне нужно пить. Обычно люди пьют, чтобы расслабиться, снять какой-то стресс. А у меня нет никаких стрессов, я не знаю, что такое напряжение.В августе девяносто шестого, вернувшись из Швеции, лежа в Москве в больнице с заболеванием печени, Виталий решил уйти из хоккея. Отчасти из-за печени: — Врачи честно предупредили: «Вряд ли ты сможешь играть». Но дело даже не в этом. Я просто хотел изменить свою жизнь. И ушел. Стал заниматься бизнесом... Нет, громко сказано. Скорее, общался с людьми, пытался у них учиться.Это казалось мне нормальным.Ведь большие компании не открываются за один день. Надо сначала понять, что ты можешь, посмотреть, что и как делают другие, а потом делать первые шаги.Так прошел год, во время которого я потерял кучу денег. И заработал кое-что только под конец.Только этот заработок выглядел по сравнению с потерями очень смешно. Может быть, я бы и добился какого-то успеха. Но успел понять для себя совершенно четко: это не мое. А если не мое, надо уходить.В тот год он, конечно, играл в хоккей. Олимпийский чемпион, еще недавно чертивший коньками по площадкам хоккейной Мекки, выступал за команду второй лиги в Зеленограде. На открытых катках.— Все было нормально, только уши очень мерзли. Голов я там назабивал прилично. А передач сколько отдал...В тот год Виталик очень много читал. Пытался вникнуть в смысл разных религий. Ислам, буддизм, христианство: — Мне казалось, сумею найти что-то очень важное в каждой из них. Много расспрашивал своих родителей. Кто я, кто они? Заставлял их рассказывать чуть ли не обо всех, даже самых мелких событиях моего детства, а потом долго обдумывал то, что услышал. Особенно хотелось понять, как жить, но постепенно дошел до мысли, что этому никто не научит. Для себя я понял, что жить надо осознанно. Вот это, пожалуй, главное.Виталик ушел из хоккея неожиданно и так же неожиданно вернулся. И каково же было всеобщее потрясение, когда он вышел на лед в форме «Спартака». Потрясение — не оттого, что Прохоров снова в «Спартаке», а оттого, как он заиграл. «Единственное, что заставляет меня ходить на хоккей в этом сезоне, — Прохоров», — услышала я тогда от одного ветерана, который хвалит кого-нибудь не чаще, чем сам Прохоров дает интервью. Виталика тут же вернули и в сборную, выбрали там капитаном: — Я вернулся, потому что почувствовал: моя жизнь не изменилась. За тот год, когда я не играл, другими стали только декорации, а все остальное осталось прежним. Ради этого не стоило отказываться от хоккея.В 98-м в Швейцарии наша сборная с капитаном Прохоровым ничего не смогла выиграть. Как-то нелепо все получилось: проиграли невразумительным швейцарцам и в очередной раз остались без медалей. А вот дальше...Дальше описывать его приключения становится все сложнее и сложнее. В «Спартаке» не платили денег, и Виталик подался в ЦСКА. Но и в ЦСКА все оказалось не так просто: ЦСКА, пообещав поначалу Прохорову приличную зарплату, все тянул с ее выплатой, а заодно и с выплатой компенсации «Спартаку» за Прохорова. Все закончилось долгим бездействием, несколькими месяцами без хоккея, попыткой трудоустроиться в Швейцарии и, наконец, отъездом в «Ак Барс». После такой нервотрепки нормально играть было невозможно. И следующий чемпионат мира Прохоров пропустил.Александр Якушев не взял его в сборную. Отчасти потому, что Виталик играл явно хуже своих возможностей, и к тому же не исключено: тренер немного обиделся за его уход из «Спартака».— А что я мог сделать? Мне уже за тридцать, нужно зарабатывать деньги на будущее, ведь играть осталось не так долго. Конечно, когда я уйду из хоккея уже окончательно, я придумаю, чем мне заниматься. Но какое-то время придется жить на то, что заработаю сейчас.[b]«Прохоров, тебе заканчивать пора» [/b]Несмотря на местами прорывавшуюся вспыльчивость, Виталик всегда спокойно выстраивал отношения с тренерами: — Я работал с Якушевым и Юрзиновым, Тихоновым и Дмитриевым, с Майком Кинэном и Моисеевым. С Белоусовым... Я перечислил сейчас только самых известных. Вообще-то ни с кем из них у меня не было больших проблем.В том числе и с «Железным Майком», который, придя в «Блюз», выставил на продажу самого Бретта Халла, стал «наезжать» даже на Уэйна Гретцки, хотя уж с Гретцки не поладить, по-моему, просто невозможно — настолько сдержанный человек. Мы с Кинэном, кстати, встретились случайно два года назад, во время чемпионата мира в Швейцарии.Вдруг в толпе нашли друг друга глазами, он разулыбался, приветливо замахал. Подошел, поговорили чуть-чуть ни о чем. Встретились, словом, как очень добрые знакомые. Единственный, с кем у меня возник едва обозначенный конфликт, — так это с Юрием Моисеевым в «Ак Барсе» в прошлом сезоне. Он мне сказал при всей команде на тренировке: «Прохоров, тебе, по-моему, заканчивать пора». Я разозлился поначалу, а потом подумал: «Какая глупость — эти вспышки самолюбия. Пусть говорит, что хочет. Я не стану обращать внимания».Тем более Юрий Иванович Моисеев высказал свое субъективное мнение. В победоносном «Металлурге», выигравшем Евролигу в Москве, в финале против «Динамо» недолго думали, прежде чем позвать к себе Прохорова.А когда «Магнитка» во второй раз вышла в финал, Валерий Белоусов настолько поверил в своего форварда, что попросил сыграть недолечившимся после тяжелой травмы: — В одном из матчей меня сильно толкнули, и у меня произошел разрыв связок последней степени. После такой травмы как минимум полгода не играют. Врачи так и сказали: «Возможно, придется до конца сезона лечиться».Но я ответил: «Через два месяца буду на площадке». В Швейцарию, на финал Евролиги я приехал как запасной. И не думал, что меня поставят на игру. В день матча даже решил с утра по магазинам проехаться. Заказал такси, и уже на выходе из отеля меня перехватили: «Виталик, Белоусов тебя ждет, хочет поговорить». Отпустил такси, пошел. «Виталий, ты нам сегодня очень нужен. Я понимаю, у тебя тяжелая травма. Но может быть, сыграешь?» — спросил Белоусов. Конечно, говорю.Ну как в известной рекламе: «Надо так надо».[b]Вот и ладушки [/b]Прохоров, естественно, рисковал многим. Законы хоккея жестоки. Вот как сформулировал их однажды в разговоре со мной Павел Буре: «Если узнают, что у тебя болит нога, в нее тут же попытаются въехать. Если станет известно, что у тебя болит рука, — будут колошматить по этой руке до тех пор, пока она не отвалится». Если бы в лагере соперников «Магнитки» услышали, что Прохоров только поднялся с больничной койки...— Нет, они, к счастью, ничего не знали. Ну вышел игрок, и вышел... А что же касается риска, то я его просто люблю. Не знаю, чем была бы моя жизнь, если бы я не рисковал.А все-таки тяжело, наверное, так кочевать из команды в команду. Я уже перечислила длинный список прохоровских переездов последних лет: «Спартак», ЦСКА, «Ак Барс», «Магнитка»... И всего-то за два года. Но самое интересное, что приключения «блуждающего форварда» продолжаются.Следующий сезон Виталий Прохоров начинает в тольяттинской «Ладе»: — На самом деле не я кочую, а жизнь, если так можно выразиться, меня швыряет. Если бы в «Спартаке» платили, я до сих пор играл бы там. Если бы ЦСКА решил вопрос с моим переходом, я оставался бы в ЦСКА. Если бы в «Ак Барсе» по окончании сезона мне предложили новый контракт, я не стал бы никуда уезжать из «Ак Барса». Кстати, когда вышел на лед в свитере «Магнитки» в этом сезоне в Казани, фанаты устроили мне самую настоящую обструкцию. Каждое мое движение на льду проходило под аккомпанемент оглушительного свистка.Казалось, еще немного — и на лед полетят бутылки. Но я же не мог взять микрофон, остановить матч и сказать: «Господа, я хотел быть «Барсом», но мне никто не предложил остаться». Там вообще как-то странно все получилось. Моисееву тоже по окончании сезона ничего толком не предлагали. И вот получилось, что Юрий Иванович пошел в одну сторону, я — в другую, а команда — в третью. Так же сейчас и с «Магниткой» получилось. У команды поменялось руководство, изменилась финансовая ситуация, вот и ушло оттуда полсостава. Им оказалось не по силам содержать такое количество высокооплачиваемых игроков.На мой взгляд, перемены, конечно, хороши. Но не в таких дозах. Когда их столько — это опустошает. В душе что-то притупляется: — Да нет. Во всяком случае, у кого угодно, но только не у меня. Я люблю новые впечатления и всегда мечтал прожить как можно больше жизней за одну.Сейчас Виталик свободен, «Лада» протрубит сбор не раньше, чем через полтора-два месяца. На днях вот едет с женой и сыном на отдых в Турцию. А в это время Александр Якушев готовит в Новогорске сборную России к чемпионату мира в Питере. И снова без бывшего своего капитана. Никак, что ли, не может забыть ухода его из «Спартака» или просто не видит Прохорова в своей команде? Давно освоивший буддистское перевоплощение из активного участника в наблюдателя, Виталий Прохоров говорит об этом с неизменно спокойным выражением своих глубоких серых глаз: — Я предпочитаю не задумываться об этом, хотя не буду утверждать, что не хотел бы играть в сборной. Но какая-то обида, досада по этому поводу... Исключено. Я все время созваниваюсь со своими товарищами по «Магнитке» — Валерой Карповым, Максимом Бецом, которые сейчас сидят на сборе. Несколько дней назад заезжал к ним на базу в Новогорск. Встретился там, кстати, и с Якушевым. Очень тепло поговорили. Я желаю им победы...А все-таки, чтобы он ни говорил, лично мне кажется, что в Петербурге сборной будет не хватать одного из немногих олимпийских чемпионов, играющих сейчас в России. Быстрого, агрессивного нападающего, способного выйти на лед с тяжелой травмой и наорать на Бретта Халла. Виталия Прохорова.