15 июня 1978 года Юрию Андропову исполнилось 64 года

[b]15 ИЮНЯ[/b]В тот день председателю КГБ Юрию Андропову стукнуло 64 года. Никаких торжеств по этому поводу именинник не собирал, поскольку, во-первых, не любил это делать, во-вторых – дата была не круглая. Вот как описывает тот день начальник 4-го Управления Минздрава Е. Чазов: “Мы встретились с Андроповым в его кабинете на Лубянке, чтобы обсудить состояние здоровья Брежнева. Когда, закончив, я поздравил Андропова с днем рождения, раздался звонок его самого близкого друга Д. Ф. Устинова. В тот период возникающие с Брежневым проблемы Андропов скрывал от всех, даже от самых близких друзей. На вопрос: “Что делает “новорожденный” в данный момент?” – Андропов, понимая, что Устинов может каким-то образом узнать о моем длительном визите, ответил: “Меня поздравляет Евгений Иванович”. Заводной, широкой русской натуры человек, Дмитрий Федорович тут же сказал: “Я этого не потерплю и еду к вам. Только скажи, чтобы открыли ворота, чтобы я въехал во двор, а то пойдут разговоры, что я к тебе езжу по вечерам”. Короче говоря, через 30 минут в кабинете был Дмитрий Федорович, поздравлял, громко смеялся и требовал положенных в таких случаях 100 граммов. Андропов ответил, что не держит в кабинете спиртного. Настойчивый Дмитрий Федорович предложил вызвать помощника и попросить чего-нибудь достать. К моему удивлению, вслед за ним, извиняясь, появился Цинев ([i]заместитель Андропова[/i]. – [b]Ф. Р.[/b]). Конечно, нашлись 100 граммов за здоровье именинника, было шумно, весело, но меня не покидало ощущение, что нас не хотели оставлять втроем”.Между тем не менее, чем здоровье генсека, Андропова в те дни волновало и здоровье его собственной жены, которая плотно подсела... на наркотики. Вот как об этом вспоминает врач П. Мошенцева: “Мне несколько раз доводилось встречаться с супругой Андропова. Она не раз лежала в больнице ([i]“кремлевке”.[/i] – [b]Ф. Р.[/b]) в неврологическом отделении и непрестанно требовала уколов. Но я уже была в курсе ее диагноза: она просто придумывала себе разные недомогания и требовала наркотиков. Однажды в палате я увидела самого Андропова. Он ни во что не вмешивался, только наблюдал, как я осматриваю больную, что говорю.– Я человек добрый, – сказала я. – Но вредить вам не буду.– Знаю, знаю, – проговорила больная, усмехнувшись. – О вашей доброте ходят легенды. Но пожалейте меня. Я умираю... Сделайте укол.– Нет, – ответила я. – Не просите, не сделаю.Я взяла ее за руку и стала применять свой метод. Меня ведь обучали гипнозу... Вскоре больная расслабилась. Рука стала мягкой и безвольной. Через минуту сказала: – Буду спать. Через силу, но постараюсь заснуть... Но больше ко мне не приходите.Выходя из палаты, я опять увидела Андропова. Сердце мое упало: что он скажет? Отругает, конечно... Юрий Владимирович обнял меня за плечи, поцеловал в щеку, сказав только одно слово: “Молодец!” И еще раз повторил: “Молодец!” Взял под руку и проводил до двери Мы, врачи, сочувствовали Андропову – жена была его заботой и болью, он очень переживал за нее. И, конечно, это отражалось на его и без того плохом здоровье...”