Я больше не хочу жить на улице

[b]Однажды 78-летняя жительница центра Москвы Ольга Моисеевна, собравшись утром в магазин, увидела на лестничной площадке спящую девочку-подростка. Та лежала, подстелив под себя картон из-под коробки. Когда пожилая женщина вернулась, девочки не было. Вечером Ольга Моисеевна специально глянула в глазок двери. И обнаружила, что «гостья» снова укладывается спать, разложив на полу свою картонную «постель».[/b]Мы сидим в бывшей коммунальной квартире дома, расположенного на одной из самых оживленных улиц Москвы. «Дом наш старинной постройки, все ветхое, почти как я». (Ольга Моисеевна, конечно, шутит: ее жизнелюбию, да и стойкости нам, молодым, следовало бы поучиться). В доме, где она живет, уже почти никого не осталось, потому что многих переселили на окраины. «Я решила свою жизнь дожить в доме, в котором родилась. У меня все связано с этим районом. Тут когда-то арестовали моего отца. Потом нас лишили прав, выслали из Москвы. Мне пришлось пережить очень трудные годы. Я была как раз такой же юной и потому понимаю людей, попавших в бедственное положение».[b]ЛАНА[/b]Ольга Моисеевна открыла дверь. Сначала она вынесла девочке матрас и раскладушку. Спросила, хочет ли она есть. «Я мороженым объелась», – ответила та.Лана Анисимова родилась в столице, но по воле судьбы однажды перестала быть москвичкой. Четыре года назад, когда девочке было 9 лет, ее отец пропал без вести. Вот так – ушел на работу и больше не вернулся. Мать, пытаясь заглушить боль, пристрастилась к спиртному.В Москве нельзя оступаться. Сразу попадешь в «черный список» квартирных дельцов. Нашлись они и в этом случае. За символическую плату «помогли» переехать из московской пятиэтажки в старый деревянный домик в деревне, в Вязниковском районе, в 250 километрах от Москвы.Самогонка там лилась рекой, в доме Анисимовых по-прежнему не смолкали звон граненых стаканов и отборный мат. Лана поехала домой, в Москву. А Москва, как оказалось, могла быть не только домом. Лана увидела оборотную сторону знакомой с детства красивой картинки.Первое правило, которое Лана узнала, оказавшись на «Плешке» – основном прибежище московских бомжей, – звучит так: «У лоха и жизнь плоха». Один из законовулицы, подчиняясь которому, можно было выжить. И она выживала.Ночевать приходилось в разных местах. На вокзалах, в подъездах, на автостоянках, в «скворечниках» — маленьких домиках, построенных бомжами из досок, обычно на деревьях.— Там тесно очень, — рассказывает Лана, — лежишь, скрючившись. И холодно всегда, но переночевать раз-другой можно.Много чего пришлось пережить, многому научиться, прежде чем прижиться в «беспризорной» среде и не пропасть. Лана побиралась в метро и в электричках, подрабатывала, воровала. В это время у нее появилось опасное увлечение – наркотик.В первый раз «дыхнуть» ей дал один из знакомых вокзальных пацанов.– Он тогда сказал: «Хочешь мультики посмотреть?» и показал мне, как «дышать». Только он пакет целлофановый на голову надевал и глючил потом, а я по-другому, — Лана приложила руки ко рту, — вот так...Прошло совсем немного времени, а Лана уже втянулась. Могла часами «кайфовать», вдыхая смертоносные «моментовые» пары. Далеко ходить не надо: на вокзале клей продавался на каждом шагу...Однажды сумерки застали Лану, когда она в очередной раз оказалась в центре Москвы. Девочка без труда пробралась в подъезд одного из старых столичных домов и расположилась на самом верхнем этаже – там, где теплее. Легла прямо на пол, подложив под себя картонку. И уснула. Тогда-то ее и увидела Ольга Моисеевна.[b]ВСТРЕЧА НА ЛЕСТНИЧНОЙ ПЛОЩАДКЕ[/b]С тех пор как Лана и Ольга Моисеевна впервые встретились на лестничной площадке, прошло почти полгода. Эти месяцы были нелегкими для них обеих. Сначала Ольга Моисеевна просто беседовала с Ланой, подкармливала ее. Потом она взяла девочку к себе.– Я уверена, — говорит Ольга Моисеевна, – что обмен московской квартиры, в которой была прописана Лана, происходил без учета прав ребенка. Это настоящее мошенничество, и я не успокоюсь, пока не выясню до конца, в чем тут дело.Ольга Моисеевна – в прошлом инженер-мелиоратор. В свое время объездила всю страну. И сейчас она удивительно энергичная и подвижная.– Но все равно, — говорит Ольга Моисеевна с сожалением, — у меня нет прежних сил, чтобы поехать за девочкиными документами за 250 километров. Я пережила инфаркт и долго восстанавливалась. Да и бегать по инстанциям – ничего не добьюсь, сейчас не то время. Делаю что могу. Пока у меня еще светлая голова, буду учить ее всему, что знаю сама.Ольга Моисеевна неплохо знает физику, математику. У нее очень много книг, в том числе и старых учебников, оставшихся от детей, внуков…Сейчас Лана подрабатывает в одном из уличных кафе напротив дома. Получает она немного, но имеет возможность всегда быть сытой. А после 15.00 она спешит домой.– Обо мне заботился так только мой папа, – говорит Лана. – Но теперь, когда его нет, я больше всего боюсь потерять Ольгу Моисеевну.– А ты все еще «дышишь»? – спрашиваю Лану.– Мне трудно было отвыкать, но нет, теперь мне это уже ни к чему. Понимаете, я знала многих «уличных», которым их вольная жизнь даже нравилась. А меня всегда тянуло домой. Теперь я многое поняла и думаю, что смогу поехать и помочь свой маме. Я больше не хочу жить на улице!– Мой поступок не одобряют даже мои близкие, — говорит Ольга Моисеевна, — их можно понять: некоторые ведь прописаны тут. Но дело не в жилой площади. Иногда человеку в жизни нужен вот такой добрый толчок. Чтобы не упасть, а наоборот – подняться. Когда-то в юности в ссылке меня вот так же приютили, и этого мне хватило для того, чтобы восстановиться и почувствовать себя сильной. Надеюсь, с Ланой будет так же...