ЛИЯ ВЛАДИМИРОВНА ХИНШТЕЙН – известный художник-анималист, участник многих международных выставок, произведения которой хранятся в разных музеях нашей страны и зарубежных, в том числе и в Третьяковской галерее. Она и сейчас продолжает работать.«Дорогая незабываемая наша подруга сороковых лет… Имена товарищей суровых лет сиянием солнца всегда будут освещать нашу душу...» Это написали ей из Харькова однополчане Зина Максимова и Надя Попова. Они вместе служили в 4-м отдельном дивизионе аэростатов ограждения 3-й дивизии ПВО на 75-м посту.Лия только что успела сдать экзамены в Московский институт прикладного искусства. И – война! 19-летняя первокурсница добровольно ушла на фронт.Военкомат направил ее в войска ПВО. Там, в 4-м дивизионе, почти все девушки были добровольцами.В 1942 году этот дивизион охранял Воронеж. Юные, в большинстве своем хрупкие девушки каждый вечер поднимали в небо громадные аэростаты – они мешали немцам летать в нашем небе, мешали бомбить нашу землю. Тяжкий труд выпал на долю аэростатчиц.Труд ежедневный и риск тоже ежедневный. Но с каким энтузиазмом изучали они премудрости противовоздушной обороны, параллельно, как правило, овладевая и другими военными специальностями. Лии, к примеру, приходилось бывать и связисткой.Летом фашисты произвели на Воронеж тысячи налетов. Представляете, в каких условиях действовали наши недавние школьницы? А потом началось отступление. Память художника зафиксировала четко: дорога, по обеим ее сторонам высокая пшеница, которая никогда не будет сжата: война. Люди, исхудалые, ослабевшие, бредут по дороге...А в небе сражаются наши ястребки. Вдруг в густую пшеницу с невообразимым грохотом падает «мессер»! Еще один сбит! И сразу всем становится легче.Под Сталинградом они прикрывали небо над Волгой. Работали под постоянный гул Сталинградской битвы. От бомб, от осколков по-настоящему не прятались: бесполезно. Просто лежали в канавах, в грязи и смотрели в небо: кто кого? Вот в эти дни – в землянке, в чистом поле, а то и в канаве – рисовала Лия своих боевых друзей. Черный карандаш да клочки бумаги – все, что удалось раздобыть.За годы войны создалась некая графическая летопись – документ эпохи. Лица однополчан, обыкновенных людей, спасших мир, страну. Вот они перед нами, двадцатилетние, такие, казалось бы, обыкновенные и такие героические. Впрочем, двадцатилетние не все.Вот, к примеру, повар Куприянов, который всегда готовил такую вкусную кашу! «Наш старик Куприяныч» – ласково называли его девчата, а было ему… чуть за сорок! Вера Каптур. «С Верой мы были тесно связаны, долго служили вместе на 75-м посту, – вспоминает Лия Владимировна, – ели из одного котелка. Дружим и сейчас, регулярно переписываемся, она в Белой Церкви живет».Связистка и санинструктор Анечка Мельникова изображена за работой. «Она была красивая, добрая, отзывчивая, но, – вздыхает Лия Владимировна, – ее уже нет. Время может как-то залечить раны, но не память. Хотя, – задумывается Лия Владимировна, – вот забыла же я, как звали нашего моториста, но его самого хорошо помню».Связистка Катя Пикулина из 3-го отряда всегда вспоминается на линии связи. Казалось, она постоянно была за работой, неизвестно когда и отдыхала.«А вот симпатичный солдат, который пришел к нам с важным донесением, имя свое, – улыбается Лия Владимировна, – нам, девушкам, почему-то не донес.Помню, я его быстро нарисовала, и, говорили, получился он такой, как в жизни. Где он сейчас? Жив ли? С моими дорогими друзьями москвичамиоднополчанами мы регулярно встречаемся, а еще чаще разговариваем по телефону. Мой дом открыт для них в любое время дня и ночи. Мы до конца дней своих родные люди».После Великой Победы на первый курс Московского института прикладного искусства вернулись с фронта только двое: Лия Хинштейн и Олег Чистяков.